Если сказать, что Рем в нашей семье был желанным ребенком, значит, слукавить. В жизни двух счастливых эгоистов, «посадивших и вырастивших» не по одному дереву, вакантные места оставались разве что для аквариумных рыбок. Но, обо всем по порядку.

Рем Климович Ешмеметьев - так согласно последней переписи населения звучит его полное имя, (шутки ради, я вписал его в нашу летопись), русский по национальности, родился в семье двоюродного брата, заядлого охотника. К слову, все мужчины по отцовской линии у нас охотники. И собаки, почему-то исключительно русские гончие, верные спутники каждого хозяина всю его жизнь. Если придумать наш фамильный герб, вислоухий добродушный профиль занял бы на нем почетное место.

Лет до сорока, то ли потому, что ген охотника еще дремал, то ли, пока я не растерял по жизни все свои детские деревенские впечатления, прелести загородной жизни: лес, природа, вода легко умещались в формат пикничка.
И все же, однажды, плывя так сказать, по течению, я наткнулся-таки на “чеховскую стену с ружьем”. Это был охотничий магазин. Совершенное, одноствольное, черная вороненная сталь, ореховые тисненые накладки … Оно “выстрелило” еще до того, как я успел рассмотреть ценник.

Охота захватила меня целиком, а с нею открылся и новый удивительный мир. Самой заразительной показалась охота с гончими. Это вам не похмельное утро в тростнике в ожидании уток.
В Ворцах, куда я стал наведываться к брату каждые выходные, заяц уже давно профессор. Собаки Клима, немолодая семейная пара, знают свое дело туго. Не лай, а древнейшая песня на два голоса несется по логам и пролескам. Местные зайцы знают ее наизусть.
Относительно же меня у ушастых сомнений нет - в лес явился бездарь, даже не читавший Сабанеева и в назидание «показывают мне хвост». А я не в обиде, мне урок понравился!

К тому моменту, когда у собак родилось очередное потомство, я стал «зайчатником» и очень даже был готов завести щенка. Так Рем переехал из вольера в Ярском районе в город. Он не имел ничего против благоустроенной квартиры, и полностью разделял мое мнение о том, что собака в конуре – это предрассудки.

Рем рос самым обыкновенным собачьим детенышем: «съел» все пульты, мы поменяли обувь, «перечитал» от корки до корки пресловутого Сабанеева и еще несколько книг по искусству, разобрал линолеумный пол вместе с плинтусами – развивался разносторонне. Единственный его протест – он отказывался стать «цирковой» собакой.

Конечно, он понимал все изучаемые команды, но выполнял их крайне неохотно, как бы намекая на свою особенную исключительную миссию. «Химия мне не пригодится!»- вспоминал я себя, прогуливающего уроки, и не шибко докучал ребенка занятиями.

Когда Рему исполнилось полгода, я решил свозить его в гости к родителям. Не то, что бы на охоту, так, погулять вместе, а может, и поучиться чему. Встреча была эмоциональна, собаки друг друга помнили. Все наше счастливое охотничье семейство: два брата и три собаки отправились в лес.
Рем весело носился от отца к матери, не зная, кому отдать предпочтение. Шерсть его каждым волоском сверкала на зимнем солнце, и каждая искринка отражалась в сверкающем снегу. Глядя на этот «бенгальский огонь», мне было даже неловко за Рема перед собаками Клима. Но они, поджарые, кое-где со шрамами на теле, в сочувствии не нуждались. Напротив, они излучали мудрость, покорность, достоинство и некий великий смысл жизни, ее цикличности и неповторимости.

Лес мы выбрали бесзаячный неслучайно. Часа через три Рем все же устал от не унимающегося счастья и уже на обратном пути начал отставать. Время от времени мы останавливались перекурить, собаки ложились на снег и приводили в порядок лапы. Плетущийся Рем, добираясь до стоянок, валился рядом с родителями. Его заботливо вылизывали, тем самым, наверное, подбадривали.

Как-то, не пройдя и метров триста, я обнаружил, что Рема за нами нет. Звали, свистели – тишина. Пришлось возвращаться на поиски. На снегу «говорящие» следы. Рем сошел с тропы и лег под елью. Он поднял голову, посмотрел на меня взглядом умирающего и обреченно положил ее на передние лапы. Я окликнул Клима, чтобы отдать ему ружье – собачку придется нести на руках. Захрустел снег. Показался Бой, отец Рема, следом Альма – мама.

Тут я, что называется, потерял дар речи. Собаки подошли к щенку, вновь облизали его несчастную морду, о чем-то, не произнося ни звука поговорили. Рем поднялся. Альма вернулась на тропу. Встала, обернулась. Подошел Рем. За ним встал Бой… КОНВОЙ… В таком боевом порядке, ни разу его не нарушив, мы вернулись в деревню домой.

Поужинав, отдохнув, вышли во двор прощаться. Я открыл дверь машины, позвал Рема. Он, вильнув хвостом, посмотрел на родителей, пара хвостов вильнула в ответ. Рем вскарабкался на переднее сиденье. Печка грела на всю катушку, Рем с удовольствием бормотал что-то во сне, мы ехали домой в благоустроенную квартиру.

Коварный заяц

Утро задалось как по заказу. Накануне вечером выпал снег. Зайцы, всю ночь куролесившие на лесных опушках, наверняка оставили нам следы. Мы с Ремом впервые идем на настоящую охоту. Где-то на подступах к лесу, дрожащими от волнения пальцами, забиваю патронами магазин. Дробь выбираю покрупнее, чтоб наверняка. Осторожно, стараясь не издать ни звука, вхожу в «чужой» мир. Рем же, едва снявшись с поводка, тут же уносится вперед, оставляя за собой фонтаны взрывающегося снега.

Что может быть совершеннее зимнего леса? Молодые ели, словно стюардессы в зеленом сукне в белых залихвастски нахлобученных набекрень зимних шапках. Лога, еще пару недель назад поросшие не то иван-чаем, не то какой другой травяной ересью, теперь, что полы в операционной — ровные, белые, стерильные.
Вот и следы. Они, словно септаккорды, разбросанные по нотному стану. Очень даже в духе Оганезова. Не иначе, исполнялось здесь: «А нам все равно!».

К моей великой радости Рем решительно заинтересовался творчеством зайцев. Он то с мордой зарывался в снег, отфыркивался, то задирал голову вверх и ловил запах по ветру. И вдруг, сорвавшись с места заголосил. В одно мгновение все сошлось. Теперь Рем настоящий гончий охотничий пес. И обратного пути уже нет. АВ –Ав –ав – уносилось вдаль и растворялось в пространстве. Несколько минут тишины и бешенный полный страсти лай возвращается. Рем, не обращая на меня внимания, проносится мимо и мчится уже в противоположную сторону. Значит это одно: пока я, развесив уши, слушал собаку, заяц прошел рядом. А дикая охота между тем пошла на второй круг.

Взмокший от адреналина, с горящими от жара руками, я рыщу стволом по сторонам в поисках зайца. Снять ружье с предохранителя, поставить на предохранитель. Эх, дорогие мои коллеги, друзья сердечные! Не нужен вам кардиостимулятор – обращайтесь к нам с Ремом. Мы раскрутим ваш мотор до таких оборотов, что вы и не слышали на первом свидании.
Я снова подвел собачку. Площадь охоты выросла уже в разы. Пора Рема снимать со следа – на первый раз впечатлений достаточно. Стреляю в воздух. Спустя какое-то время вдали затрещали сучья, с елей осыпался снег – из чащи выскочил Рем. Взгляд безумный, как и у меня, язык набок, мокрая шерсть дыбом.
«Ну, че, не догнал?»,- спрашиваю.
«Ну, че, упустил?», - отвечает.
«Ну, че, охотнички, взяли?»,- из-под какого валежника затравленный, но довольный собой заяц.

Домой вернулись уставшие и счастливые. События прошедшего дня не выходили из головы. Треск сухих поленьев в печи, уютная кровать – достойное завершение выходных.

Среди ночи нас разбудил лай: Рем, лежа на боку во сне вполголоса лаял как на охоте и при этом бежал всеми четырьмя лапами. Он вовсю гнал зайца. Собачку снова пришлось «снимать» с охоты. Рем обескураженно повертел головой, протяжно вздохнул и снова растянулся перед печкой на полу. Я закрыл глаза. Из кустов прямо на меня выскочил заяц. Петляя, он бросился прочь. Я сразу его узнал. Это был заяц из Реминого сна. Во сне я прекрасно понимал, что коварный зверь явился теперь в мой сон и уже мой черед его преследовать. По законам жанра я был без ружья и рядом не было собаки. Я пытался схватить его голыми руками, бросал в него какие-то сучья. Наглый везунчик ушел и на этот раз. Не знаю, лаял я во сне или матерился, но когда открыл глаза, на меня внимательно смотрел Рем. Мне кажется, он догадывался, в чем было дело.

Текст и фото: Александр Ешмеметьев